Донжуанский список Пушкина. 3

А.Пушкин, которому едва миновал двадцатый год, с головой погрузился в атмосферу любовных интриг и сомнительных развлечений. По воспоминаниям В.П.Горчакова: «Говоря о балах в Кишиневе, я должен сказать, что Пушкин охотно принимал приглашения на все праздники и вечера и все его звали. На этих балах он участвовал в неразлучных с ними занятиях — любил карты и танцы». А.Пушкин вполне соответствовал репутации столичной знаменитости и «русского Байрона». Нередко он вел себя вызывающе, затевал ссоры, кончавшиеся вызовами на дуэль. Генералу И.Н.Инзову приходилось сажать А.Пушкина под домашний арест, чтобы избежать больших неприятностей.

В Кишиневе  список любовных побед А.Пушкина значительно расширился. Широкую огласку получил его роман с цыганкой Людмилой Инглези (урожденной Шекорой), женой богатого бессарабского помещика. Муж устроил публичный скандал, который едва не закончился дуэлью. Дело с трудом удалось уладить, отправив чету Инглези за границу.

Некоторое время сердцем поэта владела очаровательная еврейка Мария Егоровна Эйхфельт:

Христос воскрес, моя Ревекка!
Сегодня  следуя душой
Закону бога-человека,
С тобой целуюсь, ангел мой.
А завтра к вере Моисея
За поцелуй я, не робея,
Готов, еврейка, приступить –
И даже то тебе вручить,
Чем можно верного еврея
От православных отличить.

Серьезней прочих выглядело увлечение А.Пушкина гречанкой Калипсо Полихрони (1803/1804-1827?). По слухам, в 1810 она была любовницей Д.Байрона, что, естественно, придавало ей особую ценность в глазах А.Пушкина.

По описанию Ф.Вигеля,  К.Полихрони: «…была невысока ростом, худощава и черты лица у нее были правильные, но природа захотела сыграть дурную шутку, посреди приятного лица ее прилепив ей огромный ястребиный нос. У нее был голос нежный, увлекательный, не только, когда она говорила, но даже когда с гитарой пела мрачные турецкие песни… Ни в обращении ее, ни в поведении не видно было ни малейшей строгости, если б она жила в век Перикла, история, верно, сохранила бы нам ее вместе с именами Фрины и Лаисы». А.Пушкин посвятил К.Полихрони страстное послание «Гречанке»:

Ты рождена воспламенять

Воображение поэтов,

Его тревожить и пленять

Любезной живостью приветов,

Восточной странностью речей,

Блистаньем зеркальных очей

И этой ножкою нескромной…

Ты рождена для неги томной,

Для упоения страстей..

В хлебосольном доме купца Егора Кирилловича Варфоломея А.Пушкин познакомился с его дочерью Пульхерией (1802—1863; в замужестве Мано).

Как вспоминал писатель А.Ф.Вельтман: «…Пульхерица была полная, круглая, свежая девица; она любила говорить более улыбкой, но это не была улыбка кокетства, нет, это просто была улыбка здорового, беззаботного сердца… Пушкин особенно ценил ее простодушную красоту и безответное сердце, не ведавшее никогда ни желаний, ни зависти..».  Поэт посвятил ей стихотворение «Дева». Позднее он шутливо признавался друзьям: «Пульхерии Варфоломей объявите за тайну, что я влюблен в нее без памяти…».

Впрочем, неутомимый А.Пушкин не отличался постоянством в любви. Некоторое время его привлекала Мария (Мариола) Ралли: “…девушка лет осьмнадцати, приятельница Пулхерицы, но гораздо красивее последней и лицом, и ростом, и формами, и к тому двумя или тремя годами моложе«. По свидетельству близкого приятеля поэта И.П.Липранди: «Пушкин любил всех хорошеньких, и всех свободных болтуний. Из числа первых ему нравилась Мария Петровна Шрайбер, семнадцатилетняя дочь председателя врачебной управы, но она отличалась застенчивостью. К числу вторых принадлежала Виктория Ивановна Вакар, жена подполковника этого имени… Вакарша была маленького роста, чрезвычайно жива, вообще недурна и привлекательна… Пушкин находил удовольствие с ней танцевать и вести нестесняющий разговор. Едва ли он не сошелся с ней и ближе, но, конечно, ненадолго. В этом же роде была очень миленькая девица Аника Сандулаки… Пушкин любил ее за резвость и смуглость лица».

            Образы кишиневских подружек  А.Пушкина мелькали, как в калейдоскопе. Причем, в стихах поэт очень часто отзывался о них весьма нелицеприятно:

Раззевавшись от обедни,

К Кантакази еду в дом.

Что за греческие бредни,

Что за греческий содом!

Подогнув под жопу ноги,

За вареньем, средь прохлад,

Как египетские боги,

Дамы преют и молчат.

Особенно не повезло Марии Балш, дочери вдовы молдавского боярина Смаранды Богдана. У А.Пушкина, несомненно, был с ней кратковременный роман: «Пушкин, любя страстно женский пол, а в особенности, как полагают, г-жу Балш…» свидетельствовал князь Долгоруков.  Тем не менее, выставил ее вместе с мужем Тодораки в самом непристойном виде:

Вот еврейка с Тодорашкой

Пламя пышет в подлеце

Лапу держит под рубашкой,

Рыло на ее лице.

Весь от ужаса хладею:

Ах, еврейка, бог убьет!

Если верить Моисею,

Скотоложница умрет!

В июле 1823 А.Пушкину удалось добиться перевода в Одессу под начало генерал-губернатора Новороссийского края и наместника Бессарабии, участника войны 1812 года графа М.С. Воронцова. Он давно стремился попасть в этот город, выгодно отличавшийся от захолустного Кишинева. 25 августа 1823 А.Пушкин радостно сообщил в Петербург: «Здоровье мое давно требовало морских ванн, я насилу уломал Инзова, чтоб он отпустил меня в Одессу — я оставил мою Молдавию и явился в Европу — ресторация и итальянская опера напомнили мне старину и ей богу обновили мне душу”. Охваченный творческим порывом поэт создал в Одессе три первые главы «Евгения Онегина», ряд элегий и произведений гражданской лирики, начал поэму “Цыганы” и др.

Клик картинку, please